Отдаться ректору или умереть  - Анна Мичи

– Я вижу, уроки Алекса идут вам на пользу. Вы уже неплохо справляетесь, – раздался его голос. Мне послышались в нём какие-то язвительные нотки.

Р-р-р! Он всерьез считает меня тупицей, не способной освоить искусство разрезать булку ножом?

– Безусловно, это целиком и полностью заслуга Алекса, – не без сарказма произнесла я. Смотреть на магистра не стала: ещё закачу тут истерику. Стыда не оберешься.

Но магистр вряд ли уловил моё послание. Он сказал ещё более отстраненным голосом:

– Вы много времени проводите с Алексом. Рад видеть, что вы подружились.

Чертов болван! А с кем еще мне проводить время, если, кроме Алекса, я никого не знаю?

– О да, – сообщила я тоже ледяным тоном. – Алекс – прекрасный молодой человек, он очень мил ко мне.

Мил, как же! Считает меня последним злом на земле и спит и видит, когда магистр отправит меня назад. Что ж, здесь наши цели и желания вполне совпадают!

– Очень рад это слышать, – совсем безэмоциональным голосом отозвался магистр.

Я стиснула зубы, чтобы они не заскрежетали от злости. Рад он, видите ли! Может, он ещё и просватает меня за этого Алекса? Хотя я понимаю, почему он рад. Надеется, что если у нас с Алексом что-то будет, то его я донимать точно не стану.

Подумаешь, нужен он мне!

В горло вообще теперь кусок не лез.

– Мне, пожалуй, пора идти, – сказала я, отложив приборы, – скоро начнутся занятия, и, насколько я понимаю, опаздывать не стоит.

– Да, конечно.

Магистр невозмутимо поднялся из-за стола. Мне же пришлось приложить усилия, чтобы не вскочить и не броситься к выходу сломя голову, а почти так же церемонно, как он, отложить приборы, свернуть салфетку, встать и чинно прошествовать к двери. А магистр, как назло, почему-то медлил. Остановился уже у самой двери и не спешил потянуть за ручку, будто бы хотел что-то сказать или даже не сказать.

У меня внутри всё замерло в ожидании. Ну? Неужели он наконец-то что-то скажет по поводу прошедшей ночи… не о проклятии и не о чертовом Алексе – а о нас?! А может, поцелует меня на прощание?

Но взглянуть на магистра я по-прежнему опасалась, чтобы он не прочел в моих глазах это глупое отчаянное желание.

И он так ничего не сделал и не сказал. Просто спустя мгновение отворил дверь:

– Хорошего вам дня, леди Виктория.

– И вам хорошего дня, – ответила я с улыбкой, добавив к этому про себя: «Чтоб ты провалился!»

– На какой факультет ты собираешься поступать? – спрашивала меня Элизабет, единственная девушка нашей подготовительной группы.

Уже два дня как мы с ней лучшие подруги. Собственно, особого выбора у нас нет. Дамочки из академии к «подготовишкам» относятся с известной долей снобизма. Знать не хотят – если говорить начистоту.

Мы стояли в коридоре, привалившись к подоконнику, и с тоской ждали, когда нас наконец пустят в кабинет зелий и отваров. До прихода преподавателя кабинет был закрыт, видимо, чтобы несмышленые абитуриенты не поубивали друг друга и не поубивались сами.

– А ты куда собираешься? – ответила я вопросом на вопрос.

Говорить о себе как-то не хотелось, потому что как раз я предпочла бы вообще никуда не поступать, а отправиться домой. Возможно, так и будет. Видимо, магистр так занят решением этой задачи, что вообще перестал появляться в коридоре и дворе академии. Во всяком случае, я с ним за это время ни разу не столкнулась.

Алекс периодически удостаивал меня вниманием, но я всегда находила благовидный предлог, чтобы с ним не общаться. Слишком много занятий – один из них. Занятий и впрямь было много. Я всерьез взялась за учебу, не пропуская ни одного даже самого дурацкого факультатива. Чем больше я буду знать об этом мире, тем проще мне будет тут пробыть – столько, сколько нужно.

– Я собираюсь на целительский, – поделилась со мной Элизабет. – У нас в роду вообще-то все целители. Я с детства грипп лечу и ангины всякие, – не без гордости добавила она, – но что-нибудь серьезное – тут без образования никак.

– Здорово, значит, если простужусь, буду знать, куда обращаться!

Но увести разговор в сторону мне не удалось.

– Сама-то куда собираешься поступать? – не сдавалась Элизабет.

– На факультет погодной магии, – сказала я, лишь бы что-то сказать.

В конце концов, Алекс мне именно этот факультет и пророчил. А вряд ли он мог ошибаться.

Элизабет округлила глаза и посмотрела на меня так, словно бы я только что заявила, что мой план на жизнь – нищенствовать, побираться и умереть где-нибудь под мостом в обнимку с пустой бутылкой.

– Погодной? – она переспросила, видимо, не в силах этому поверить.

– Ну да, – пожала плечами я и нетерпеливо взглянула на огромное табло часов. Когда уже начнется эта лекция по зельям и отварам?

Продолжать занимательную беседу о будущем мне не хотелось, и я повернулась к окну, словно бы заинтересовавшись тем, что происходит там, в студенческом дворе. Лучше бы не поворачивалась!

Потому что там, как выяснилось, происходило кое-что крайне любопытное, но не слишком приятное. Магистр Дарквиль чинно шествовал по парковой дорожке, а у него на руке, вцепившись, словно пиявка, висела миниатюрная брюнетка в вызывающем алом платье. Чем дольше я смотрела на это, тем меньше мне всё это нравилось. Дамочка была очень хороша собой: роскошная грива волос, точёная фигура. Даже мне пришлось бы это признать. Магистр же сохранял свой обычный невозмутимый вид.

А Элизабет всё жужжала на ухо:

– Ты всё-таки подумай… Погодная магия – это… не лучший выбор. И у тебя должны быть хоть какие-то таланты! С теорией ты справляешься отлично, всё схватываешь моментом!

– Кто это? – перебила я её.

– Где? – Она тоже повернулась к окну и проследила мой взгляд. – А, это? Магистр Дарквиль, конечно! Это наш ректор, разве ты не знаешь?

– Нет, – нетерпеливо перебила я. – Рядом с ним – кто?

– А, это леди Лисандра. Она член Совета. Ну и его любовница…

– Что? – вырвалось у меня раньше, чем я успела сдержать эмоции.

– Ну у них интрижка, это все знают. Тут нет ничего удивительного, они отличная пара… Все уже делают ставки – будет ли свадьба.

Элизабет, сама того не зная, всадила мне в сердце нож, а теперь продолжала его прокручивать.

Я смотрела на этих двоих, на то, как они идут, перебрасываясь какими-то репликами, на то, как она пялится на него как кошка на сметану – того и гляди сожрет, а он взирает на нее со своей обычной ироничной улыбочкой. И мне захотелось сделать что-то ужасное, что-нибудь такое… но что я могла?

Гнев и обида циркулировали по телу, на языке скопилась горечь. Я вцепилась в подоконник. Не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, уставилась в небо, как будто оттуда могло прийти спасение. Щёки горели, а в пальцах зародилось странное ощущение – словно щекотка. Я выставила ладони перед собой, и мне вдруг показалось, что с них поднимается ввысь необычный, едва заметный туман.